Становление института возмещения имущественного вреда реабилитированному в уголовном судопроизводстве России - продолжение
В подавляющем большинстве норм, связанных с вопросом вознаграждения за причинённый вред, говорилось именно об оправданном, что позволяет сделать вывод о том, что значительная часть пострадавших от уголовного преследования «по ошибке» оставалась без защиты. Лицо, привлеченное к следствию по доносу или частной жалобе, в случае прекращения дела за отсутствием доказательств или состава преступления не имело такого же права по сравнению с оправданным подсудимым, требовать вознаграждения за вред и убытки, причиненные ему неправильным привлечением в качестве обвиняемого по делу. Однако такое лицо, имело право заявить иск о вознаграждении за причинённый ему вред и убытки только в рамках возбужденного против обвинителя или жалобщика уголовного преследования по обвинению в ложном доносе.
Статья 121 Устава 1864 г. обязывала мирового судью немедленно отпускать невинного в случае признании его таковым. Если же обвинение было недобросовестное, то судья приговаривал обвинителя к уплате судебных издержек, а в случае просьбы обвиняемого - и к вознаграждению его за понесённые убытки. Похожее правило распределения судебных издержек и порядка возмещения вреда, которое инициируется самим реабилитированным, содержится и в современном законодательстве.
Примечательным является тот факт, что Устав 1864 г. «во всякое время, несмотря ни на протечение давности, ни на смерть осужденного» допускал возможность восстановления чести и прав невинно осужденного. При этом данное правило не распространялось на возможность возмещения имущественного вреда.
Более детальную регламентацию получил вопрос о возмещении имущественного вреда оправданному должностному лицу. Согласно ст. 1110 Устава 1864 г., в случае оправдания должностного лица, время его нахождения под следствием и судом, засчитывалось в действительную службу, а также ему выдавалась определенная часть служебного содержания.
Таким образом, к началу XX в. из института «вознаграждения невинно к суду уголовному привлекаемых» начал формироваться самостоятельный институт возмещения вреда реабилитированным, который, с одной стороны, основывался на возмещении понесённых убытков «жертве неправосудия», а с другой - персональной имущественной ответственности обвинителей, что нередко связывалось с их виной. Иными словами, на государство не возлагалась ответственность за причинённый вред в сфере правосудия.
Данная ситуация изменилась лишь в начале XX в. Закон от 1 мая 1900 г. устанавливал, что расходы по возвращению в прежние места жительства ссыльнокаторжных, признанных невинно осужденными, а также их семейств, возмещаются за счёт казны. Следовательно, обязанность возмещать вред возлагалось не на частного обвинителя или должностное лицо, поддерживающее обвинение, а на само государство, обладающее исключительным правом на осуществление правосудия.
Первым советским правовым актом по регулированию исследуемого вопроса стал Декрет СНК РСФСР от 22 ноября 1917 г., известный как «Декрет о суде № 1», в котором указывалось, что «право помилования и восстановления в правах лиц, осужденных по уголовным делам, впредь принадлежит судебной власти».
Для скорейшего повсеместного установления революционной власти были созданы революционные трибуналы, которые обладали правом принимать решения не только по существу дела, но и о реабилитации подсудимого.
Согласно Декрету ВЦИК, СНК РСФСР от 29 декабря 1917 г. «О направлении неоконченных дел упраздненных судебных установлений», все уголовные дела по политическим и религиозным преступлениям прекращались «со всеми последствиями» (п. «г» ч. III). Комиссарам, в свою очередь, предоставлялось «право делать всякие распоряжения, вытекающие из прекращения дела» (ч. VII). Анализ указанных положений, позволяет сделать вывод, что прекращение уголовного дела признавалось его разрешением по существу с последующей реабилитацией, которая, как правило, выражалась только в освобождении пострадавших из мест заключения.
В первые годы установления советской власти был принят целый ряд нормативных актов, определивших порядок восстановления в правах граждан пострадавших в сфере уголовного судопроизводства.
Особое место среди них занимает Декрет о суде № 2 от 22 февраля 1918 г., который не допускал возможность обжалования оправдательных приговоров и решений, смягчающих наказание или освобождающих от такового (ст. 31), а сам осужденный имел право просить о восстановлении в правах (ст. 32). Данное правило должно было служить гарантией незыблемости принятого решения о реабилитации невиновно осужденного.
Следует также отметить, в первой Конституции РСФСР 1918 г. , не содержалось каких-либо положений об ответственности государства за незаконные или необоснованные действия должностных лиц.
Уголовное судопроизводство в данный период фактически создавалось заново. В таких условиях законодатель практически не уделял внимания пострадавшим в результате судебных ошибок, ограничившись регулированием вопросов прекращения уголовных дел, освобождения невиновных из-под стражи и обжалования судебных решений в вышестоящие инстанции. Возможность возмещения причинённого имущественного вреда законом даже не упоминалась.
Такая ситуация стала постепенно меняться с принятием в 1922 г. Уголовно- процессуального кодекса РСФСР , который предусматривал следующие основания прекращения уголовного дела, считающиеся реабилитирующими с позиции современного права: 1) отсутствие в действиях, приписываемых обвиняемому, состава преступления (п. 5 ст. 4); 2) недостаточность собранных по делу доказательств для предания суду лица, привлеченного ранее к делу в качестве обвиняемого (п. 2 ст. 206). Основаниями вынесения оправдательного приговора являлись: недоказанность события преступления, недоказанность участия подсудимого в совершении преступления либо отсутствие в его действиях состава преступления (п. 1 ст. 330). Кроме того, после провозглашения оправдательного приговора председатель немедленно объявлял подсудимого свободным и отменял меру пресечения (ст. 344). Этим все предусмотренные уголовно- процессуальным законом меры по реабилитации невиновного исчерпывались.
В рассматриваемый период отношения по возмещению вреда, причинённого лицам в результате незаконных действий должностных лиц, регулировались гражданским законодательством. В частности, Гражданский кодекс РСФСР 1922 г. , в ст. 407 устанавливал: «Учреждение отвечает за вред, причинённый неправильными служебными действиями должностного лица, лишь в случаях, особо указанных законом, если притом неправильность действий должностного лица признана подлежащим судебным или административным органом». В силу того, что УПК РСФСР 1923 г. не содержал указание на такие случаи, норма в отношении пострадавших от «неправосудных» действий должностных лиц не применялась.
Как пишет А. Л. Маковский, данная статья ГК РСФСР 1922 г. подвергалась резкой критике , причем не за отдельные ее недостатки, а за неверное в своей основе решение проблемы ответственности государства за акты власти. Правоведы считали, что конструкция этой статьи слишком сложна, а ссылка на «случаи, особо указанные в законе», лишает ее универсальности.
Возможно, не без влияния критики, в 1928 г. ГК РСФСР был дополнен ст. 407-а следующего содержания: «Учреждение отвечает за служебные действия должностных лиц, совершенные последними в пределах их компетенции и допущенные ими по службе упущения, признанные подлежащим судебным или административным органом неправильными, незаконными или преступными в тех случаях, когда потерпевший сдал имущество (в частности денежные суммы) учреждению или должностному лицу во исполнение требований закона или судебного решения, приговора, определения, либо основанного на них или на правилах внутреннего распорядка государственного учреждения распоряжения должностного лица. Учреждение отвечает на тех же основаниях в тех случаях, когда имущество (в частности денежные суммы) было сдано в пользу потерпевшего».
В данной норме, как и в ст. 407, обязанность по возмещению вреда возлагалась ещё не на государство, но уже на учреждение, что свидетельствует о новом этапе развития ответственности государства за «неправосудные» действия должностных лиц. Считаем лишёнными оснований утверждения отдельных авторов относительно того, что вред, возмещаемый в таком порядке, не связан с уголовным преследованием, так как в данной норме прямо указывается, что одним из оснований, повлекших имущественную утрату, мог быть приговор, т.е. решение, которое постановляется только в уголовном судопроизводстве.
В 20-40 гг. XX в. правовую основу возмещения вреда реабилитированным в уголовном судопроизводстве составляли отрывочные предписания, содержащиеся в различных часто не согласующихся друг с другом нормативных правовых актах, имеющих неодинаковую юридическую силу.
