Становление института возмещения имущественного вреда реабилитированному в уголовном судопроизводстве России
Исследование проблем возмещения имущественного вреда реабилитированному немыслимо без ее изучения в ретроспективе. Лишь путем вскрытия внутренней историко-правовой сущности института реабилитации в уголовном судопроизводстве можно определить ее место и роль в современном правовой системе России, наметить основные пути решения проблем по возмещению имущественного вреда реабилитированному.
Анализ правовых памятников Древней Руси, позволяет сделать вывод о том, что возникновение норм, предусматривающих ответственность судей за причинённый ими вред, произошло в XV в. и получило своё закрепление в Новгородской Судной грамоте, ст. 28 которой определяла порядок рассмотрения земельных споров и устанавливала обязанность судьи возместить истцу убытки в случае нарушения процессуальных сроков.
Рассматривая правовые источники в их хронологии, нельзя не отметить, что Судебник 1497 г. не предусматривал ответственность судьей по возмещению вреда лицу, пострадавшему в результате умышленного или без хитростного неправосудного решения, а лишь устанавливал правило о необходимости справедливого суда.
Дальнейшее развитие института возмещения вреда, причинённого при осуществлении правосудия, произошло в XVI в. В Судебнике 1550 г. получили закрепление нормы о возмещении вреда, причинённого судьями. Из ст. 2 Судебника следует, что неверное решение вынесено судьями безхитростно, т.е. вследствие добросовестного заблуждения, ошибки или неопытности судьи не влекло ответственности. Ошибочное решение аннулировалось, а все неправомерно полученное - возвращалось сторонам. При этом дело подлежало пересмотру. Судьи же за такое решение ответственности не несли, ибо в их действиях не было состава преступления.
Иначе обстояло дело в случае умышленного нарушения судьей закона. В норме, закрепленной в ст. 3 Судебника, фактически впервые намечается состав должностного преступления, а именно - о вынесение неправильного решения в результате получения взятки. Следует отметить, что в этом случае судьи несли не только уголовную, но и гражданско-правовую ответственность, в виде возмещения истцу суммы иска и всех судебных пошлин в троекратном размере. Указанные нормы, служившие целям установления правильного применения закона и ограничения судебного произвола, ещё не предусматривали возможности возмещения вреда невиновному, пострадавшему от судебной ошибки.
Соборное уложение 1649 г. положило начало новому этапу развития института возмещения вреда, причинённого при отправлении правосудия. Данным правовым актом многократно указывалась недопустимость волокиты со стороны судей и устанавливалась обязанность по возмещению причинённых убытков в результате своих действий.
Анализ норм Уложения 1649 г. позволяет сделать вывод, что судья при вынесении неправосудного решения без хитрости, т.е. не умышленно, не отвечал за ошибку и не возмещал причинённых убытков. В таком случае дело начиналось сначала и подлежало полному пересмотру (ст. 10 гл. X Уложения). Такой подход к определению оснований возмещения вреда судьями сохранился в законодательстве России вплоть до XIX в.
В случае вынесения незаконного решения, в результате которого пострадал невиновный, а виновный был оправдан, судья возмещал причиненные убытки истцу в троекратном размере (ст. 5 гл. X Уложения). Иными словами, устанавливая основания ответственности судей, законодатель в первую очередь стремился защитить имущественные интересы сторон, а также создать дополнительные механизмы, предотвращающие произвол в сфере правосудия.
Именно с принятием Соборного уложения в России возмещение вреда, причинённого неправосудными решениями суда, начинает формироваться как самостоятельный институт.
Следующим этапом совершенствования подхода к ответственности государства за причинённый вред в сфере правосудия явилось принятие Петром I Артикула воинского от 26 апреля 1715 г. , с которым принято связывать возникновение в России института реабилитации невиновно осужденных .Статья 209 Артикула закрепляла норму, содержащую лишь некоторые признаки современного права на реабилитацию: моральное вознаграждение, в виде публичного возложения знамени, и восстановление в правах, в частности статуса военнослужащего. Возможность возмещения причинённого имущественного вреда невиновному в данном правовом акте ещё не рассматривалась.
Возведя в закон указанные положения, Россия фактически опередила практику европейских государств, так как в то время на Западе вопрос о вознаграждении за причинённый моральный вред находил своё отражение лишь на уровне теоретической концепции.
Исследуя правовые основания признания права на возмещение вреда, закрепленные в Артикуле, следует отметить, что солдат или офицер мог быть реабилитирован не только в случае невиновности, но также и в случае прощения, что показывает существовавшее ещё смешение понятий реабилитации и помилования.
Заметим, что во все времена термин «реабилитация» использовался для обозначения факта восстановления положения человека в состояние, существовавшее до наступления определенных событий. При этом взгляды на то, что может быть основанием для реабилитации, существенно менялись. Основное их отличие с современным взглядом на проблему реабилитации заключается в правовой сущности положения реабилитированного.
Реабилитация, в рассматриваемый период, не основывалась на признании невиновности лица, а применялась к виновным лицам, как правило, уже отбывшим часть наказания и подавшим прошение о помиловании. Как отмечает Н. И. Миролюбов, «реабилитация... приравнивалась к мерам предупреждения рецидива, какими являлись условное осуждение, условное освобождение, па- тронат». Следовательно, вопрос о возмещении имущественного вреда вообще не возникал, лицо лишь восстанавливалось в своих гражданских правах.
Как отмечает Ч. С. Касумов, наряду с институтом реабилитации в русском праве существовал самостоятельный институт «вознаграждения невинно к суду привлекаемых». Этот институт предусматривал возмещение как идеального (морального), так и материального вреда невиновным.
По Указу Петра I пострадавшим позволялось «в партикулярных обидах бить челом» на должностных лиц и «искать с них судом, где надлежит». Данным положением фактически был утвержден, известный и ранее отечественному законодательству, принцип гражданской ответственности судей, высших чиновников за свою служебную деятельность. Данное положение просуществовало недолго, и после смерти Петра I оно было отменено.
Петр I, устанавливая персональную гражданско-правовую ответственности судей за вынесение неправосудных решений, стремился не только установить дополнительные гарантии соблюдения установленного порядка, но и, как отмечает А. П. Акимов, пополнить казну за счёт нарушителей. И действительно, санкции за совершение правонарушений в виде штрафа в законодательных нормах того времени встречаются гораздо чаще, чем нормы о возмещении убытков, причинённых судьями. При этом следует отметить, что закон предусматривал суровую ответственность судей за получение взяток, но при этом государство
почти всегда забывало об интересах частных лиц, пострадавших от их действий.
Попытка изменить такую ситуацию была предпринята в период царствования Екатерины II. Указом Сената от 31 июля 1766 г., было введено, по сути, революционное правило о том, что в случае нарушения сроков разбирательства по вине судьей с них взыскивалась пеня за каждый день просрочки, пока дело не будет решено. При этом половина этой суммы взыскивалась не в казну, а тому «кто по решении правым явится».
К середине XIX в. институт возмещения вреда, причинённого в сфере правосудия, вместе с развитием и кодификацией законодательных актов, получил новый толчок к своему развитию. Однако вплоть до 1864 г. законодателем признавалось лишь взыскание с судей сумм определенного размера за вынесение необоснованного решения о наказании плетьми и кнутом, а именно, по указу от 21 января 1835 г. за каждый удар кнутом, данный невиновному, с судьи взыскивалось 200 рублей ассигнациями .
